Судилище.

Три сгорбленных льва собрались за столом,
Какая-то крыса ведет протокол,
Из уст в три ручья выливается грязь,
Но это не суд, Томас Мор, это казнь.

Свидетели, следствие… мутная фальшь,
Бесчестный, бессовестный фарс и мираж.
Сэр Томас, им Божий закон не указ.
Судилище – вот настоящая казнь.

Не судьи сидят за столом – игроки,
Все их добродетели – это грехи,
И вместо души они выбрали власть.
И это – не суд, Томас Мор. Это – казнь.

Палач в мыслях нехотя точит топор,
В Вестминстерской зале звучит приговор…
Одной голове суждено нынче пасть,
Но это еще не последняя казнь…

Машине истории разницы нет,
И судьям она переломит хребет.
Сэр Томас, взойдите на плаху, светясь!
О, сэр, ваша смерть – их духовная казнь.

Есть в голосе моем незримая тоска.
Его коснулась некогда тревога.
Так листья появлялись у ростка,
Что был подброшен кленом у порога.

В порывах ветра, в чистом ручейке,
Утонет скоро тихий скорбный вздох.
Как жаль, что штиль сейчас по всей земле,
А тот ручей давно уже засох.

И отметаю страх я немощной десницей.
Темнеет воск, коснувшийся огня,
И то желание со сдутою ресницей
Как клятва сердцу не покинула меня.

Вот жизни кадры мчатся словно фотоснимки.
А я пытаюсь все пересмотреть за раз.
И вновь кроваво-красные слезинки
Ласкают веки потускневших глаз.

И взором последним окинув
Немую, безбрежную высь.
Когда этот мир я покину
Об одном лишь прошу - улыбнись.